Евгений Бродский

 МОЯ ЕВРЕЙСКАЯ ИСТОРИЯ

Моего деда, Евгения Григорьевича, я никогда не видел. В 1938г был репрессирован. В 1953г началось дело врачей и массовое гонение евреев. И тогда, бабушка, Фаина Львовна, поменяла свои документы и указала в них национальность «русская». Также она поменяла национальность их сыну, то есть моему будущему отцу Виле.
Когда я родился, в доме никогда не было упоминаний о наше еврейском происхождении.
Когда мне было лет шесть, я был свидетелем разговора моего отца с каким-то случайным знакомым. Тот говорил, что мой отец, судя по лицу и по фамилии, «не совсем русский». Папа с жаром уверял, что он самый настоящий русский. А я вспомнил, что папа много лет жил в Ташкенте, и что у нас много родственников живут в Ташкенте, и ляпнул: «Папа, да ты же узбек!». Папа из-за такого комплимента долго не мог успокоиться, объяснял, что место жительства не говорит о национальности, но о еврейских корнях не было сказано ни слова.
Позже я стал задумываться о происхождении нашей фамилии и пришел к выводу, что она польская. В школе в то время любили повторять: «Комсомольцу не к лицу пить, курить и есть мацу», а если что-то делалось не так, наоборот, то с сарказмом говорили, что это сделано «по еврейски».
После появления фильма «Волшебная лампа Алладина» стала популярна песня «В Багдаде все спокойно». Слова в ней быстро переделали и с хитрым выражением лица пели «Евреи, евреи, кругом одни евреи...», подразумевая, что уж мы то сами люди нормальные, русские.
Каждый год весной бабушке привозили большую коробку мацы, но я тогда не знал, что это маца. Бабушка говорила, что это «хрустики», что в Иркутске живет очень старый дедушка, у которого она эти «хрустики» заказывает, а кроме него никто их выпекать не умеет.
Почти все бабушкины друзья были интересной внешности и необычными для русского слуха именами: Исфирь Самойловна, Борис Ионович, Раиса Ионовна, Мэри Моисеевна. В 80-х они один за другим начали уезжать в Израиль. А потом и бабушка сказала: «Может и нам в Израиль уехать?» и открыла мне «тайну золотого ключика». Я не придал этому какого-либо значения, а со стороны бабушки продолжения тоже не последовало.
Через некоторое время я предложил своей девушке Майе выходить за меня замуж и получил неожиданную реакцию.
- Но ведь я же еврейка, - смущенно и извиняющимся тоном сказала она.
Жену еврейку я специально не подбирал. И мне даже в голову не приходило задуматься о ее национальности. Оказалось, что она со своей национальностью ходила как с клеймом, которое мешает нормально жить. Забавно, что и меня, и даже мою бабушку с ее яркой еврейской внешностью она принимала за русских. Свадьба состоялась.
А потом я закончил институт, пошел на работу и там меня начали просвещать.
- Ах ты хитрая еврейская морда! – говорилось это мне по-дружески добродушно.
Я обычно отвечал:
- Ах ты хитрая татарская морда!
После таких диалогов я окончательно принял в себе еврея.
А когда немного подросла дочь, мы стали вместе ходить в Сохнут. У дочери были детские занятия, а я брал в библиотеке Сохнута книги об истории Израиля. Особенно меня интересовала новейшая история страны. Она вселила в меня гордость за свою нацию и желание жить в этой стране.