Книга еврейской мудрости

Каждый из нас повинен в чужих грехах.

Сефер Хасидим

Марк Бернес (Нейман) - биография

Незадолго до смерти Бернес попросил, чтобы студия звукозаписи записала четыре его песни: «Я люблю тебя, жизнь», «Журавли», «Три года ты мне снилась», «Мужской разговор». Он хотел, чтобы на его похоронах вместо оркестра и торжественных речей звучали эти песни…

МАРК Наумович Нейман родился 21 сентября 1911 года в городке Нежин на Черниговщине в семье старьевщика. Отец хотел, чтобы сын стал счетоводом, и даже отдал его в Харьковское торгово-промышленное училище. Но Марк решил по-другому — в 17 лет он сбежал в Москву и устроился статистом сразу в несколько театров: Театр Корша, Театр Революции, Малый театр. Нередко молоденькому пареньку, взявшему себе псевдоним Бернес, приходилось играть в двух театрах в один вечер.

В 1936 году режиссер «Мосфильма» В. Червяков пригласил его на небольшую роль в фильме «Заключенные». Тут его и заметил прославленный в будущем режиссер Сергей Юткевич. В фильме Юткевича «Шахтеры» Бернес сыграл одну из главных ролей — инженера Красовского. Своим нестандартным поведением перед камерой, ослепительной мужественной улыбкой, особой, «бернесовской» манерой общения с коллегами он покорил Сергея Юткевича, и режиссер пригласил Марка на съемки в новой кинокартине. Исполняя роль Кости Жигулева в фильме «Человек с ружьем», Бернес чувствовал незавершенность этого образа, отсутствие в нем чего-то очень важного и весомого, того последнего штриха, который дал бы его герою, хоть и второстепенному, возможность прожить на экране полнокровную, запоминающуюся жизнь. И высказал свое мнение режиссеру: этим последним штрихом должна стать песня. Режиссер согласился. С песней «Тучи над городом встали» Марк Бернес и взошел на кинематографический олимп.

Всего же Марк Бернес снялся в 35 фильмах, среди которых безусловная вершина — роль Аркадия Дзюбина в фильме «Два бойца». Трудно сегодня поверить, что режиссер фильма Л. Луков собирался менять Бернеса на другого актера. А было так: во время подготовки к роли Бернес никак не мог почувствовать себя солдатом Дзюбиным. И вот однажды он ушел со студии удрученный: может, правы товарищи — не сложится роль, напрасно бьется с ним режиссер. Почти машинально забрел в парикмахерскую, попросил постричь. Рассеянно взглянул на себя в зеркало только тогда, когда поднялся с кресла, — ну и вид! Фасончик «под бокс»: короткие виски, голый затылок, небрежная челочка — готовый солдат Дзюбин! Он поделился нечаянной удачей с девушкой-парикмахером — а она просто-напросто не умела стричь.

На эстраде его ждал сногсшибательный успех. По сей день нет лучшего исполнителя таких ставших народными песен, как «Я люблю тебя, жизнь», «Сережка с Малой Бронной», «Любимый город», «Хотят ли русские войны?», «Прасковья» («Враги сожгли родную хату»), «Темная ночь», «С чего начинается родина?», «Если бы парни всей земли», и многих-многих других. Всего он исполнил более ста песен, вошедших в золотой фонд отечественного искусства.

Близко знавшие Бернеса люди отмечали: он никогда не говорил «я спою», а говорил: «я расскажу вам песню». И никогда не считал пение своей профессией: «Прежде всего я артист кино, а мои песни — это моя любовь».

НЕСМОТРЯ на то что эта история похожа на легенду, она на самом деле имела место. Осенью 1958 года на свободу вышел человек, в блатном мире известный под кличкой Лихой. И ничем бы не прославился этот вагонный ворюга, если бы на запасных путях железнодорожного вокзала в Котласе не сел играть в буру с тремя бывшими зэками, освободившимися из лагеря вместе с ним.

Та котласская игра была необычна тем, что в качестве жертвы (пятого) была выбрана личность, каждому известная, — популярный киноактер Марк Бернес. И сделано это было неслучайно. В середине пятидесятых годов Бернес снялся в фильме «Ночной патруль», где ему досталась роль завязавшего с преступным миром старого вора Огонька. По воровским понятиям завязавший вор мог рассчитывать на спокойную жизнь только в том случае, если за ним не было никаких серьезных грехов перед товарищами и если он не купил свою свободу ценой предательства. В случае с Огоньком все обстояло несколько иначе. Перед миллионной аудиторией он пропагандировал свой уход, склоняя к нему других воров. Причем уже не киношных. Сегодня подобное отождествление экранного героя с реальной действительностью выглядит смешно, а в те годы это было вполне закономерно. Сыгравший вора Марк Бернес попал в разряд «сук» и был приговорен «законными» ворами к смерти. И убить артиста должен был поставивший его на кон Лихой. Та игра состоялась 24 октября, и к 1 ноября 1958 года знаменитый актер должен был погибнуть от бандитского ножа. И он бы погиб, если бы в дело внезапно не вмешался еще один человек, тоже бывший уголовник. Этот человек, который был всего лишь невольным свидетелем той игры, был страстным поклонником Марка Бернеса. Когда он понял, что над его любимым артистом нависла смертельная опасность (а он-то знал, что такое карточный долг в среде уголовников), то решил во что бы то ни стало спасти своего кумира. С городского телеграфа он позвонил по телефону в Москву одному из своих приятелей и объяснил создавшуюся ситуацию. С точки зрения уголовных традиций он поступал предательски, однако в душе оправдывал свои действия не менее весомым аргументом: ведь Бернес не имел никакого отношения к преступному миру, он артист, который отлично сыграл роль в фильме. Короче, приятель звонившего все прекрасно понял и тут же поспешил предупредить артиста о грозившей ему опасности. Благо дом на Сухаревской, где жил М. Бернес со своей пятилетней дочкой Наташей (жена артиста умерла незадолго до этого), знали многие москвичи. Когда М. Бернес узнал от совершенно постороннего человека, что его собираются убить, он в первые минуты просто не поверил в это. Однако незнакомец был весьма убедителен в своих доводах, и Бернес принял единственно правильное решение — он в тот же вечер отправился в МУР, к его начальнику И. Парфентьеву. Из числа сыщиков-муровцев были выделены четыре опера, которым было приказано посменно охранять Марка Бернеса везде, где бы он ни появлялся. А в качестве постоянного телохранителя к артисту был прикреплен мастер спорта по самбо, который в 1949–1955 годах работал в охране члена Политбюро Н. Булганина.

Дни с 26 октября по 1 ноября 1958 года можно смело назвать одними из самых драматичных в судьбе Марка Бернеса — он ограничил до минимума свои выходы из дома и все свои действия согласовывал с охраной. Однако убийца в те дни так и не объявился. Не пришел он и в последующем, хотя ждали его в течение двух недель. Что случилось с Лихим, доподлинно неизвестно. По одной из версий, по пути в Москву он попал в руки милиции, попытался бежать и был застрелен.

После этого беспрецедентного случая Марк Бернес больше никогда не играл в кино преступников.

В ТОМ ЖЕ злополучном 1958 году композитор Георгий Свиридов выступил в газете «Правда» с разгромной статьей. Близкий к властям композитор писал о Бернесе: «Пластинки, напетые им, распространены миллионными тиражами, являя собой образец пошлости, подмены естественного пения унылым говорком или многозначительным шепотом. Этому артисту мы во многом обязаны воскрешением отвратительных традиций «воровской романтики» — от куплетов «Шаланды, полные кефали» до слезливой песенки рецидивиста Огонька из кинофильма «Ночной патруль». И далее он риторически вопрошал: «Почему же к исполнению эстрадных песен у нас все чаще привлекают безголосых актеров кино и драмы, возрождающих к тому же пошлую манеру ресторанного пения?»

Ходили слухи, что статья была явно заказной, в основе которой лежали личные, весьма натянутые отношения между М. Бернесом и всемогущим тогда зятем Хрущева А. Аджубеем. Как бы там ни было, Бернес очень быстро ответил Свиридову, но не в прессе, а с эстрады — исполнением двух новых песен «Я люблю тебя, жизнь» и «Враги сожгли родную хату». Результат: сотни благодарственных писем и восторженные отзывы слушателей. «Я не люблю сытых, благополучных песен, — говорил Бернес. — Если несчастный человек станет чуть счастливее, если вдруг услышит, что кто-то разделил его одиночество, — значит, с моей песней все обстоит благополучно».

БЕРНЕСУ исполнилось 49 лет, когда судьба подарила ему женщину, ставшую его последней женой и музой. Избранница была на 18 лет моложе Бернеса. Рассказывает Лилия Бернес: «Впервые мы увидели друг друга 1 сентября 1960 года на школьном дворе. Я почему-то подумала, что это Николай Крючков. Так и сказала своему мужу (Люсьену Но, фотокорреспонденту «Пари-матч». — Ред.): «Люсьен, посмотри, Крючков привел свою дочь». А Люсьен ответил: «Это не Крючков, а Бернес!» Школа располагалась в Банном переулке и в то время была единственной в Москве французской спецшколой. Судьба распорядилась так, что мой сын Жан и дочка Марка Наташа сели за одну парту. Через какое-то время на родительском собрании мы с Марком Наумовичем оказались за одной партой, той, за которой сидели наши дети. Марк к тому времени уже четыре года как овдовел и жил вдвоем с дочерью. Прошло три месяца, и он сказал мне: «Уходи от него», имея в виду Люсьена». И она ушла. Вместе с семилетним Жаном. И ни разу не пожалела об этом. Бернес не делал разницы между приемным сыном и родной дочерью — к обоим относился одинаково строго. Он никогда не помогал им делать уроки и запрещал это делать жене: считал, что, если не хотят учиться, не надо им жить дальше…

«Иногда от него можно было услышать: «Лиля, что ты так много внимания уделяешь детям? У них вся жизнь впереди. А мы не знаем, сколько нам дано». В быту Бернес был абсолютно неприхотлив. Правда, любил, чтобы все было чисто, красиво, однако по дому сам никогда ничего не делал, гвоздя в жизни не забил. Если видел, что где-то непорядок, говорил: «Лиль! Поправь».

За все девять лет совместной жизни, которые были им отпущены, они практически не расставались. Жена сопровождала его во всех поездках. Лишь однажды Бернесу пришлось уехать в Ростов одному: Лилия вынуждена была остаться дома: заболели дети. Так он каждый день звонил и говорил: «Ну почему тебя нет рядом?»

«Уезжая из дома по делам, Марк звонил мне каждые полчаса: я там-то, делаю то-то. Он не давал мне минутки побыть одной и сам не хотел быть один. Помните, он спел: «Три года ты мне снилась…»? Это про себя спел. А про меня говорил: «Ты — моя лебединая песня». Я до сих пор не могу назвать себя вдовой. Я его жена. Жена — это ведь тоже профессия». Последние слова умирающего Бернеса были обращены к любимой жене: «Уйди, тебе же тяжело. — И тут же добавил: — Куда ты?» (Из книги Федора Раззакова «Звезды и криминал»).

БУДУЧИ смертельно больным, Марк Наумович Бернес записал последнюю песню «Журавли», оказавшуюся пророческой. 17 августа 1969 года Марка Наумовича не стало. Это случилось в субботу, а в понедельник ему должны были присвоить звание народного артиста СССР. «Вновь, пластинка, кружись, — написал в дни прощания с Марком Бернесом поэт Евгений Евтушенко. — Настоящее прошлым наполни. Он любил тебя, жизнь. Ты люби его тоже и помни».

Автор: Алексей Баринов






Автор статьи: Ури Дайгин
В статье упоминаются люди:   Марк Бернес (Менахем Ман Нейман)

Эта информация опубликована в соответствии с GNU Free Documentation License (лицензия свободной документации GNU).
Вы должны зайти на сайт под своим именем для того, чтобы иметь возможность редактировать эту статью

Обсуждения

Пожалуйста войдите / зарегистрируйтесь, чтобы оставить комментарий

Добро пожаловать в JewAge!
Узнайте о происхождении своей семьи